… Публикация книги А.А. и А.И. Григоровых «Заключенные Рязанского губернского концлагеря 1919-1923гг.» представляет собой событие тем более замечательное, что чрезвычайно редкое. За последние два десятилетия появилось немало изданий, посвященных лицам, репрессированным советско-коммунистическим режимом, но они почти исключительно касаются тех, кто пострадал в конце 30-х годов (отчего в настоящее время в массовом сознании слово «террор» ассоциируется в основном с событиями 1937-1938 гг.), в то время, как о жертвах красного террора периода Гражданской войны известно гораздо меньше. Изданные во множестве областей региональные «книги памяти» демонстрируют ту же картину. За исключением лишь некоторых из них, имена людей, репрессированных в 1918 – начале 1920-х годов, представлены там крайне скромно.
Между тем, масштабы репрессий тех лет, собственно и положившие начало системе систематического террора против всех даже потенциальных противников коммунистического режима, были огромны. Специфика политики большевиков 1917-1922 гг. состояла в установке, согласно которой люди подлежали уничтожению или изоляции по самому факту принадлежности к определенным социальным слоям.
В свете этого совершенно иной характер приобрел и институт «заложничества»: если обычно заложники берутся для предотвращения каких-либо действий со стороны лиц, которым заложники лично известны и дороги, то в данном случае «заложниками» именовались лица, которых желательно было расстрелять по первому удобному поводу. Собственно, приказ наркома внутренних дел Г.И. Петровского о повсеместном взятии заложников (в котором говорилось, что «из буржуазии и офицерства должны быть взяты значительные количества заложников» и «при малейших попытках сопротивления должен приниматься безоговорочно массовый расстрел») был опубликован во всех газетах в первую неделю сентября 1918 г., уже после того как был официально объявлен террор и были расстреляны первые тысячи людей, которых обычно тоже принято называть «расстрелянными заложниками».
Система концентрационных лагерей, предназначенных для содержания «заложников», стала создаваться с начала осени 1918 г.: в каждой губернии полагалось иметь минимум по одному концлагерю «принудительных работ». Сведения о заключенных этих лагерей, как и вообще о репрессированных в то время, до сих пор в большинстве своем недоступны. Большая их часть до сих пор закрыта, некоторая часть утеряна или уничтожена, а в тех случаях, когда в ряде областных архивов соответствующие фонды сохранились и открыты для доступа, их содержание систематически не публиковалось. В этом смысле настоящее издание предоставляет уникальную возможность составить представление о контингенте областного концлагеря тех лет.
Но книга о заключенных Рязанского и Ряжского лагерей представляет и особый интерес. Дело в том, что Рязанский лагерь был одним из нескольких лагерей, которые уже с 1919 г. были «профилированы» как лагеря для содержания преимущественно бывших офицеров. Сюда направлялись офицеры белых армий с различных фронтов (в основном с Юга России), а позже – офицеры национальных армий Армении и Грузии, арестованные в Закавказье после ликвидации независимости этих республик (а также вообще все офицеры, проживавшие на их территории) и частично польской армии.
Судьба российского офицерства до сих пор не может быть изучена должным образом именно по причине недоступности персональных данных о представителях русского офицерского корпуса, ставших жертвами репрессий при окончании Гражданской войны и в первые годы после нее. Если в отношении офицеров, эвакуированных с белыми армиями и оказавшихся в эмиграции, имеются хотя и неполные, но все-таки сколько-то систематические сведения в виде больших массивов эвакуационных покорабельных списков, списков воинских частей и беженцев, находящихся в лагерях на территории ряда стран, принявших русских эмигрантов, то в отношении оставшихся на территории Советской России дело обстоит иначе.
Сведения о них приходится собирать по крупицам, так как систематическая информация в нынешних российских условиях недоступна. Например, списки лиц, расстрелянных осенью 1920 г. в Крыму, стали известны и опубликованы только потому, что копии их в свое время попали на Украину – в Киев, где после 1991 г. архивы местных органов госбезопасности оказались гораздо более доступны исследователям. То же касается лиц, попавших в плен и остававшихся в живых в СССР на протяжении 20-х годов. На Украине недавно была опубликована полная «Книга учета состоявших на особом учете бывших офицеров», проживавших на территории УССР (секретное ведомственное издание ГПУ), включающая около 20 тыс. человек (порядка трети от общего числа по СССР).
Аналогичные материалы по другим регионам до сих пор закрыты, и сведения о таких лицах приходится искать в разрозненных первичных данных фондов различных военных округов и губвоенкоматов.
В свете этих обстоятельств публикация книги о заключенных Рязанского и Ряжского лагерей, содержащей большой массив однородного материала — несколько тысяч имен офицеров с биографическими на них сведениями, вносит огромный вклад в дело изучения истории русского офицерства. Весьма интересны и содержащиеся в книге данные о практике обращения с заключенными офицерами, рассмотрения их дел и освобождения с переводом на учет по месту жительства. Наконец, как уже упоминалось, книга содержит весьма полные данные об офицерском составе армянской национальной армии (абсолютное большинство которого попало в Рязанский лагерь), что позволяет исследовать его социальные характеристики.
Есть и еще один существенный аспект публикации настоящего издания. В конце книги приводятся материалы о реабилитации людей, пострадавших в 20-х годах на территории Рязанской области, из которых видно, что до сих пор из контингента, которому посвящена книга, реабилитировано всего немногим более двухсот человек. Поэтому приводимые в книге «Заключенные Рязанского губернского концлагеря 1919-23гг.» сведения могут стать важным источником для продолжения этого процесса.
Хотелось бы надеяться, что выпущенное А.А. и А.И. Григоровыми издание послужит примером и станет образцом для аналогичных книг по другим областям, в которых местные архивные хранилища располагают сопоставимым материалом. Пока же остается порадоваться, что по крайней мере для Рязанской области достойные ревнители исторической памяти нашлись и свою работу выполнили.
Профессор Волков С. В.
Из книги А.А. Григорова, А.И. Григорова «Заключенные Рязанского губернского концлагеря РСФСР 1919 – 1923 гг.»