7 июля 2023 года Владимиру Семёновичу Сычугову, многолетнему послушнику Казанского монастыря, исполнилось бы 85 лет.
ЛУЧШИЙ ПРИМЕР — ЖИЗНЬ
Игуменья Анна как-то спросила схимонахиню Херувиму (Соколину): «Как учил молиться о.Серафим (Блохин)?». И матушка схимонахиня ответила: «Он не учил – он молился». Так и Владимир Семёнович: не поучал, не читал нотаций, не наказывал. Он просто жил, строил отношения и дома, и на службе так, как считал правильным.
Какими правилами он руководствовался? Что считал важным, а что ненужным? Чему хотел научить тех, кого любил? Об этом я попросила рассказать самых близких Владимиру Семёновичу людей — его дочерей: старшую дочь Маргариту, она живет в Америке, и младшую — настоятельницу Казанского женского монастыря игуменью Анну.
ТРУДИТЬСЯ С УДОВОЛЬСТВИЕМ
Маргарита: «У нас была дружная семья. Но в детстве мы больше были с мамой. Папа был военным летчиком-инструктором. С самого раннего детства мы видели, что труд, чувство долга, дисциплина – это его образ жизни. Ночные полеты – вставать нужно было в 3-4 утра. Частые командировки — вылеты бывали из разных точек страны. Большую часть времени папа, конечно, проводил на службе. Но в редкие входные он отдыхал не лежа на диване. Всегда делал какие-то домашние дела, что-то чинил, помогал маме по хозяйству. Великолепно, лучше мамы, готовил рыбу, при этом сам её чистил и разделывал, а как он жарил картошку!..»
Труд был всю жизнь органическим состоянием Владимира Семеновича, безделье — противоестественным. Уже на Рязанской земле ему довелось участвовать в восстановлении жизни двух монастырей – Солотчинского и Казанского. После того, как в мир иной ушла его супруга, он принял решение быть рядом с младшей дочерью, которая стала послушницей Солотчинского монастыря. И сам стал нести послушания – их было очень много в восстанавливающейся обители. Пришлось работать и по плотницкой части, и на коровнике, и на покосе, быть и звонарем, и истопником… В Солотчинском монастыре в кельях сестёр до сих пор стоят скамеечки, сделанные его руками.
Игуменья Анна: «Папа был Послушником – с большой буквы. Умел слушаться безоговорочно. Когда он понял суть монастырской жизни, то сказал, что она мало чем отличается от армейской. Его могли разбудить в любой час ночи, он вставал и шел выполнять задание. Его девиз: «Проснулся – ноги на пол и пошёл». И уже в работе. Стучат в дверь, зовут — он идет».
Блаженная матушка Матрона из Ряжска, гостившая в Солотчинском монастыре, очень полюбила его за усердное трудолюбие и безотказность. Видя, как много послушаний он несёт, а после еще и выполняет личные просьбы, говорила сестрам монастыря: «Он вас жалеет, и вы его жалейте»…
В Казанском монастыре возвращённая территория процентов на восемьдесят в буквальном смысле обработана его руками. Цветущий сад, который теперь разбит на месте заброшенного участка, не просто расчищен и облагорожен – это пример настоящей культуры земледелия. А кроме того, он был алтарником, вёл журнал богослужений, зимой чистил снег, летом поливал и косил и, как всегда, помогал тем, кто просил о помощи.
Труд, каким бы тяжелым он ни был, доставлял ему настоящую радость. Одна из сотрудниц Казанского монастыря как-то заметила: «Владимир Семенович – это человек, который всё делает с удовольствием, – пни корчует, снег убирает, свечи зажигает – с удовольствием. Даже двор метёт и уборку делает – всё с удовольствием!» И это было действительно так.
При этом Владимир Семенович был крайне неприхотлив. Он совершенно сознательно отказывал себе даже в тех благах, которые мог легко себе позволить. Его любимым увлечением была рыбалка. Но, имея квартиру в Солотче, он уезжал туда лишь на 1-2 дня – помыться и выспаться. Осенью мог сходить за грибами.
Игуменья Анна: «Я не помню, чтобы папа спал днём лет до 75. Только потом он стал давать себе возможность краткого дневного отдыха. Когда меня перевели в Казанский монастырь, я жила в Епархиальном училище, а ему было негде жить. В полуразрушенном Казанском храме только делали отопление. Там были цементные полы, всё в пыли, удобства во дворе. Папа стал оставаться на ночь в комнате для священников на диванчике. Когда нам отдали здание под келейный корпус, он стал жить в нём, в первое время — на складе».
После того, как келейный корпус был благоустроен, в нём нашлось жилое помещение и для Владимира Семёновича, и он, не желая стеснять сестер, в свои уже очень немолодые годы, выбрал келью на третьем этаже.
Всегда, в любой период жизни, Владимир Семёнович был опрятен, подтянут и внешне крепок, словно не было за плечами ни прожитых лет, ни тяжких трудов. Чтобы оценить это в полной мере, нужно помнить, что свою трудническую жизнь в Солотчинском монастыре он начал в 59 лет. А когда пришел в Казанскую обитель, ему было уже 70.
ДОВЕРИЕ К ЛЮДЯМ И ВЕРНОСТЬ ПРИНЦИПАМ
Маргарита: «Мой супруг Гвидо очень полюбил нашего папу. Когда я его спросила: «Что тебя больше всего привлекает в моем отце?», он ответил: «Его прямота и простота в общении».
Владимир Семёнович до конца дней не потерял какой-то совершенно детской непосредственности и доверчивости в отношениях с людьми. В Америке, побывав на работе у дочери, он абсолютно комфортно чувствовал себя среди её сотрудников, не говорящих по-русски. Он всегда был очень скромным, не требовал какого-то особенного «уважения» к себе, но был абсолютно открыт, и к людям относился с искренним доверием – не чурался, не тушевался.
С детским восторгом относился к небоскребам и шоу-румам. Но в этом восторге не было и капли зависти, желания «жить так же», «иметь столько же». Только удивление и любознательность.
Возможно, это было следствием того, что в натуре Владимира Семёновича не было обидчивости – совсем. Он никогда не обижался, не таил обиды. Мог расстроиться, огорчиться, но негатив, без которого жизнь невозможна, словно не прилипал к нему, – он никогда не вспоминал о том, кто и как с ним плохо обошелся, обманул или предал – а такое, конечно, было.
При этом всегда оставался верен принципам: никогда не употреблял матерных слов, не любил застолий с большим количеством спиртного. А главное – никогда ни под кого не подстраивался. Не старался выслужиться.
Игуменья Анна: «Когда владыка Павел назначил меня игуменьей Казанского монастыря, папа, опасаясь, наверное, что я могу возгордиться, сказал мне: «Не ищи славы».
Сам он никогда не стремился к почестям. Командира лучшей эскадрильи полка, с самым большим количеством лётных часов, которого ценили и уважали курсанты, часто обходили премиями и наградами. Его это не только не обижало, но даже не расстраивало. Потому что во все времена и в любых обстоятельствах главным и действительно важным для Владимира Семеновича было – делать как следует, что должно.
В монастырской жизни он придерживался этого же правила – к почестям не стремился, просто старался как можно лучше исполнить послушания. Матушка игуменья Анна, зная, сколько трудов вложил Владимир Семёнович в обустройство Казанского монастыря, позволила себе представить его к награждению архиерейской грамотой. Эту награду Владимир Семёнович считал более чем достаточной.
ПОДВИГ ОТЦА
Маргарита: «Папа был очень семейным человеком. Чисто мужским компаниям он предпочитал общение с родными. Из командировок всегда старался привезти что-то, чтобы порадовать нас и маму. Был невероятно заботливым. А в сложных жизненных ситуациях – предельно деликатным, и никогда не навязывал своё мнение. Ни мне, когда я собралась в Америку, ни сестре, когда она сообщила, что уходит в монастырь. Но всегда старался поддержать и помогал всем, чем мог».
Овдовев в 58 лет, Владимир Семёнович, красавец-мужчина, полковник в отставке с хорошей квартирой в Киеве, вполне мог бы жениться еще раз и жить в свое удовольствие спокойной обеспеченной жизнью – у него было для этого всё! Но он выбрал иной путь. Семья — одна на всю жизнь. После кончины супруги, как он рассудил, из двух дочерей его поддержка была нужнее младшей, вставшей на монашескую стезю. Он не стал её отговаривать, а просто пошёл рядом.
Игуменья Анна: «Я не думала, что он останется в Солотче. В первые годы у меня это даже вызывало протест: всё сестры самостоятельны: я и Бог – вот монах. А со мной рядом папа… А потом монахиня старица Матрона сказала, что это Промысел Божий, и дала наставление: «От отца не отлепляйся».
Кто хоть немного знаком с жизнью в монастыре, знает, как непрост путь к спасению. Нужно не только полностью подчинить себя воле начальствующего, но и принять ее душой, без ропота. Просто ли было это мужчине с абсолютно светским образом мыслей, пусть и военному человеку – но полковнику. Владимиру Семёновичу пришлось претерпеть и тяжелейший труд, и искушения, и гонения. Был период, когда настоятельница Солотчинской обители матушка Варвара решила удалить его от монастыря – прямо не выгоняла, но работать позволяла только в неотапливаемой мастерской, а дело было зимой. Он буквально как исповедник мёрз в коморке, но послушания исполнял как положено, сам не роптал и дочь — послушницу поддерживал.
Игуменья Анна: «Один знакомый священник как-то сравнил папу с Иосифом Обручником. Но я бы сравнила его с Симоном Киринейским, который помог Господу нести его Крест. Папа сознательно отринул все мирские блага, жил порой в очень тяжёлых условиях, чтобы облегчить мой крест. Временами я падала от этого креста, и папа взваливал его на себя. Это было и в Солотчинском монастыре, и в Казанском».
На 80-летие Владимира Семеновича из Америки приезжал его внук Ян, сын Маргариты, он очень любит дедушку и, по рассказам, похож на него характером. За праздничным столом Ян сказал важные слова: «Я очень хочу быть для своих детей таким же отцом, каким для своих стал ты»… Сейчас в Америке у Владимира Семёновича растут двое внучат.
ПРОЖИТЬ ЖИЗНЬ ПРАВИЛЬНО
Владимир Семёнович прожил большую, насыщенную и очень правильную во всех отношениях жизнь. Военный летчик-инструктор, воспитавший не одно поколение боевых пилотов, полковник авиации. Образцовый семьянин, совершивший настоящий подвиг отца. Трудолюбивый послушник и неустанный молитвенник. Он долгое время жил на Украине, объездил с командировками пол-России, побывал в Америке, совершил паломничество на Святую Землю. Много трудился над благоустройством сначала Солотчинского, а затем Казанского монастырей Рязани. Он не был идеальным, но в нём жило какое-то глубинное чувство меры – меры того, что правильно и хорошо, и того, что плохо и недопустимо. Мог вспылить, но никогда не позволял себе кричать или скандалить; мог невольно обидеть, но всегда просил прощения и никогда не обижал намеренно; огорчался, страдал от болей – и физических и моральных, но никогда не впадал в уныние. В последние год его мучал опоясывающий герпес. Кто сталкивался с этой болезнью, знает, сколько страданий она приносит. Даже когда внешние проявления проходят, невралгическая боль не оставляет человека ни на минуту. Он не мог нормально спать, но по-прежнему исполнял обязанности алтарника и нёс много других послушаний – как много ниточек было на нем завязано, все ощутили, только когда его не стало. До самого последнего часа Владимир Семенович был деятельным – уже в реанимации, за 50 минут до кончины, он еще отвечал на телефонные звонки, переживая за монастырские дела.
Дай Бог нам всем прожить свои жизни так насыщенно, интересно и вместе с тем благодетельно и достойно, как прожил свою жизнь Владимир Семёнович Сычугов. Светлая память и Царство Небесное!
Р.S. Есть среди нас люди, к которым станешь обращаться за помощью только в самом крайнем случае: не только не помогут, но еще и откажут грубо, или станут потом попрекать за оказанную услугу. Владимира Семёновича можно было просить о чём угодно и когда угодно. Если он был в состоянии помочь – помогал с радостью и всегда ответственно, с душой, без недовольства. Многие знавшие его ощущают это до сих пор. Матушка игуменья Анна уже не раз слышала от сестёр и работниц церкви, что они по-прежнему обращаются к Владимиру Семёновичу, теперь уже в молитвах. Кто-то просит облегчения в болезни, кто-то помощи в решении трудного дела. И помощь приходит.
Елена Шишова
