Первая часть жизнеописания.
Вторая часть жизнеописания.
Окончание.
Протоиерея Никифорова часто называли «старец Николай». Духовному облику этого священника как нельзя лучше соответствовали слова на позолоченном наперсном четырехконечном кресте, коим он был награжден: «Пресвитеру, дающему образ верным словом и житием». Благословленный на старчество отцом Николаем Стяжкинским, протоиерей Николай Никифоров духовно окормлял осиротевших многочисленных его чад. Постоянно у них в келейке кто-то жил, кто-то к ним приезжал. Батюшка вел обширную переписку: весточки поступали к нему и из таких дальних городов, как Самарканд и Ташкент.
В городе одной из опекаемых им была общинка поселившихся в Моршанске прозорливой матушки Серафимы (в схиме Херувима), Марии Леонтьевны Евсютиной (1897-1975), Любови Комаровой (в монашестве Фаина, в схиме Людмила, скончалась в 1952 году) и сестер Марии и Евдокии Верещагиных (в схиме Дорофея и Маргарита).
Имелись у отца Николая и собственные духовные чада. Таким являлся уроженец села Большое Пичаево Василий Иоаннович Блохин, в постриге Серафим. Вначале он был в Базевском храме иеродиаконом, а потом, будучи рукоположенным во иеромонаха, сослужил батюшке. Ему также пришлось пройти через застенки за имя Господне…
Храмов в Моршанском благочинии становилось все меньше, и поэтому росло и так большое число прихожан в храме, где служил отец Николай. Порой пастырь так уставал, что едва доходил до дома. Как и предвидел когда-то лаврский старец, стал отец Николай для людей образцом самоотверженного служения Богу, веры, доброты и нестяжательства.
Пастырь-подвижник раздражал местные власти своей праведной жизнью. В 1937 году летней ночью под Успение отца Николая арестовали. Чекистов поразила скромность обстановки в доме батюшки, так отличавшаяся от их представлений о богатствах «церковников». Вероятно, поэтому чекисты позволили священнику помыться, поесть, собрать вещи и попрощаться с матушкой. Выходя из дома, отец Николай оборотился к образу Спасителя, перекрестился и сказал: «Господи, иду по Твоим стопам…».
Постановлением заседания «тройки» УНКВД по Воронежской области от 14 сентября 1937 года отец Николай был осужден по ст. 58 п. 10 и приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. 21 сентября приговор был приведен в исполнение.
После его ареста матушку, в отличие от многих жен священников, не выселили из дома. Не нашлось людей, претендовавших на их избушку. Долгие годы она верила, что отец Николай жив, поминала его о здравии. Матушке не сообщили, что ее мужа расстреляли. В народе же шел слух, что он в ссылке в Сибири… Даже в ответе на запрос, который матушка направляла с племянником Наркиссом, ее уведомили, что Николая Никифорова отправили на Соловки, а о дальнейшей судьбе ничего не известно.
И только через много лет, когда стали доступны архивные материалы, стало известно о его судьбе. Отпевание и чин предания земле совершили лишь через двадцать лет после кончины отца Николая…
По возобновлении богослужений в Никольском храме в Базеве в 1944 году Татиана Николаевна сразу стала его постоянной прихожанкой. В нужде, трудах и молитве шла жизнь матушки. Она все принимала смиренно, никогда не роптала. Советские праздники и обычаи никак не чтила, но свято относилась ко всем церковным. 20 февраля каждого года заказывала в храме панихиду по приснопамятному старцу Николаю Стяжкинскому. Пока матушка была в силах, пропитание себе добывала портняжным делом. Много шила и для церкви: облачения, ризы, воздухи, епитрахили, покрывала и многое другое. С любовью выполненные и украшенные вышивкой вещи выглядели очень красиво, некоторые и сейчас находятся в храме… Была она очень добрым, бескорыстным человеком, усердной молитвенницей.
Несколько лет до своей кончины в 50-x годах с ней жила ее тетя Наталья — сестра отца. Часто посещал ее племянник Наркисс Харалампиевич, работавший директором школы в селе Крюкове. У нее в келейке тайно крестили его детей, так как он, хоть и был верующим, вынужденно, по должности, состоял в партии. А другой племянник матушки Галик (по паспорту Роберт) Харалампиевич, мечтавший стать пастырем, погиб 12 мая 1942 года в звании младшего сержанта в бою у села Писаревка Харьковской области.
Брат матушки Владимир стал профессиональным художником. После открытия он расписал вновь Базевскую церковь, потом участвовал в реставрации Троице-Сергиевой Лавры. Владимир написал портрет отца Николая, который сохранился до наших дней. Бывал у матушки Татианы во время приездов в город и духовный сын ее мужа — отец Серафим Блохин. Изредка навещали ее и последние моршанские старообрядцы, чтившие матушку за праведность жизни. Добрые верующие люди приносили ей еду.
Неожиданно пришло известие о том, что отец Николай расстрелян. Была указана дата — 11 мая, не совпадающая с той, что стала известна позже.
В 1962 году благочинный Моршанского округа протоиерей Павел Иаковлевич Гулынин написал прошение архиепископу Тамбовскому и Мичуринскому Михаилу (Чубу), в котором хлопотал «о предоставлении пенсии матушке — вдове отца Николая». Отец Павел приложил к документу послужной список пастыря.
Лет за пять до кончины матушка практически ослепла и стала терять слух. С этого времени слепая, худенькая, согбенная старица, сидя с четками в руках, непрерывно творила Иисусову молитву. Как сама говорила, только Господь и поддерживает в ней жизнь, не давая впасть в отчаяние. Храм более не могла посещать, и батюшки (обычно протоиерей Павел Торопцев или протоиерей Павел Гулынин) исповедовали и причащали ее дома. Ухаживали за старицей жившие неподалеку родные сестры-монахини из села Богоявленска Любовь (в миру Иулиания) и Серафима (в миру Феодосия).
Перед самой смертью прозорливый старец отец Николай Стяжкинский благословил Феодосию стать духовным чадом протоиерея Николая Никифорова, сказав ему: «Вот вам дочь духовная, будет вместо дочки, она вас и похоронит». Феодосия жила при храме батюшки еще в Поиме и пекла там просфоры. Когда Никифоровы переехали в Моршанск, то навещала их, а потом матушку, а вскоре и вовсе переселилась туда. Иулиания была когда-то регентом в Поиме, играла на фисгармонии. Когда умерла мать, также переселилась в Моршанск. Обладая сопрано, в послевоенное время пела в церковном хоре в Базевской церкви.
Сестры, сменяя друг друга, читали Псалтирь по усопшим, но матушку одну не оставляли. Тогда же матушка открыла им тайну своего пострига, попросив по кончине поминать ее как монахиню Таисию. Отошла ко Господу праведная матушка Таисия 31 августа 1971 года в своем домике по улице Рабочей, 7 в возрасте 85 лет. Отпевал ее в Базевском храме протоиерей Павел Гулынин, а гроб несли монашествующие. Похоронили матушку Таисию на старом городском кладбище в одной могиле с тетей Натальей. Рядом же нашли свой покой ее сестра с мужем и детьми. Неподалеку впоследствии погребли и инокинь Серафиму и Любовь.
…Подшивку проповедей батюшки, которую при его аресте почему- то не изъяли и не приобщили к делу в качестве вещественного доказательства, Феодосия отдала готовящемуся к принятию сана священника Владимиру Захаровичу Зудову (ныне заштатный схиигумен Иоанн), и они еще долго помогали нести людям слово Божие в храме, где когда-то настоятельствовал их составитель.
Реабилитирован Николай Петрович Никифоров постановлением Президиума Тамбовского областного суда от 14 мая 1960 года.
